Чтобы сдерживать стратегического конкурента, каким США все чаще видит Китай на мировой арене, власти США используют не только торговые механизмы, следуя протекционистскому курсу президента Трампа, но и атакуют международные инициативы Китая, не обходя также вниманием ряд внутренних проблем Поднебесной.
Сама по себе торговая война неизбежно ведет к значительным структурным изменениям, ведь в нынешних условиях Китаю как никогда нужны новые рынки сбыта для своих товаров, для которых, в свою очередь, необходима новая логистическая инфраструктура, а кроме того, как крупнейшему в мире импортеру природных ресурсов, нужно обеспечить стабильные поставки топлива и сырья.
Напомню, что торговая война коснулась не только экспорта китайских товаров в США, учитывая, что тарифные ограничения затрагивают более 6 тыс. видов товаров из Китая, а новый, беспрецедентный по своим масштабам раунд торговой войны предусматривает торговые пошлины в размере $200 млрд, но и поставок американского СПГ в Китай: с 24 сентября вводятся 10-процентные пошлины на импорт американского, при этом доля Китая в экспорте СПГ США с начала года уже сократилась на треть и составила 11%. В случае ухудшения отношений возможно повышение пошлин до 25%.
Вокруг Китай
Не ограничиваясь фронтом двухсторонних экономических отношений, США активизировали давление на китайскую глобальную инициативу пояса и пути. Выдвинутая председателем Си Цзиньпином в 2013 году в Астане идея сделать мир более взаимозависимым и процветающим на сегодняшний день обрела более-менее конкретные очертания, объединив более 65 стран портфелем из почти тысячи отдельных проектов в области энергетики, промышленности, транспортной и телекоммуникационной инфраструктуры совокупным объемом до триллиона долларов.
Еще несколько лет назад невероятно было себе представить, что председатель КНР будет главным и чуть не единственным апологетом глобализации и мира без границ. Вместе с тем появились и первые свидетельства того, что при безусловной привлекательности целей методы работы Китая в странах пояса и пути неоднозначны.
Долговые ловушки, связанные сделки, предполагающие не только использование китайских технологий, но и масштабную экспансию китайской рабочей силы и даже обвинения во вмешательстве во внутриполитические процессы в той или иной степени иллюстрируются примерами из Малайзии, Шри-Ланки, Пакистана и Джибути, где Китай открыл свою первую зарубежную военную базу.
С одной стороны, эти объективные "перекосы на местах" дают отличный повод глобальной прессе обвинять Китай в новом колониализме и стремлении установить мировой порядок "с китайской спецификой". С другой — это стремление крупных игроков глобальной торговли к формированию альтернативных интеграционных проектов.
Аналоги инициативы пояса и пути есть у Японии, Индии, Австралии, США и ЕС, и все они предлагают более безопасные механизмы инвестиционного сотрудничества, соответствующие всем требованиям МВФ и стимулирующие рост экономики стран-участниц.
Необходимость сдерживания китайских действий на мировом рынке, пожалуй, один из немногих значимых вопросов, по которому между республиканцами и демократами удивительное единодушие: Сенат выступил с инициативой, направленной на необходимость формирования безопасной системы кредитования глобальных инфраструктурных проектов в противовес экономической активности Китая.
Подобная реакция Запада вряд ли стала сюрпризом для Китая: одной из подспудных идей, заложенных в инициативу пояса и пути, изначально была снижение зависимости от США как с точки зрения рынков, так и с точки зрения контроля основных морских торговых путей (несмотря на стремительно растущий военный бюджет Китая и стремительное освоение новой военной техники, США продолжает быть абсолютным гегемоном Мирового океана, а значит, и основных торговых маршрутов).
Вместе с тем создается впечатление, что Китай не был готов к столь стремительному развитию событий. Но как бы то ни было, очевидно, что действия Запада не только не останавливают Китай в своей экспансии, но и, напротив, подстегивают его к еще более активным действиям: если раньше торговая война казалась маловероятной, то сейчас все позиции обнажены и сомнений нет. А что это значит для России?
Невидимые деньги
На политическом уровне российско-китайские отношения, пожалуй, находятся на историческом пике: за период с 2013 года Владимир Путин и Си Цзиньпин встречались более 20 раз. Только летом 2018-го лидеры двух стран встретились два раза: на полях саммита ШОС в Китае и саммита стран БРИКС, который прошел в Южной Африке.
Очередные полномасштабные переговоры прошли в начале сентября в рамках Восточного экономического форума во Владивостоке, стороны подтвердили курс на еще более тесное экономическое и политическое сотрудничество. Осень в этом году тоже богата на события: прошла ежегодная Генеральная Ассамблея ООН, а в ноябре пройдет саммит G20, который сможет стать очередным поводом встречи Путина с председателем Си. Пожалуй, ни с кем из внешнеэкономических партнеров Россия не сверяет часы так часто.
Товарооборот между Россией и Китаем растет небывалыми темпами по 20% в год и уже по итогам этого года может достигнуть рекордной отметки $100 млрд, прочно закрепляя Китай на первом месте в списке внешнеторговых партнеров России. По данным Росстата, на июнь 2018 года Китай занимал лидирующую позицию, за ним следуют Германия и Нидерланды. Отчасти это следствие российского "разворота на Восток", начатого в 2014 году.
На тот момент Россия была далеко не самым интересным рынком: экономический спад и санкции на фоне растущей экономики США и Евросоюза (не говоря уже о ближайших соседях Китая в регионе) размещали Россию где-то в самом низу списка приоритетных направлений инвестиций.
Сейчас ситуация дважды изменилась: во-первых, российская экономика продемонстрировала устойчивость к санкциям и постепенно возвращается к положительным показателям роста, а во-вторых, торговые войны и стратегические разногласия заметно снизили приоритетность США и Европы в качестве внешнеэкономических партнеров Китая. Таким образом, относительная привлекательность российской экономики для Китая существенно возросла. И хотя структура торгового оборота остается прежней — российские минеральные ресурсы в Китай, китайское оборудование и потребительские товары в Россию, это все-таки более-менее прозрачная и ясная картина.
А вот где ясности и прозрачности пока не хватает — это вопрос китайских инвестиций в России. Официальная статистика Центрального банка РФ за период с 2011 по 2017 год зарегистрировала всего немногим более $16 млрд прямых инвестиций из Китая.
Вместе с тем, по оценке Института исследований развивающихся рынков "Сколково", суммарный объем китайских инвестиций в Россию за этот же период составил $36 млрд, что ставит Китай в число стран-лидеров по накопленным иностранным инвестициям в Россию — после Кипра, Нидерландов и Люксембурга.
Экспертные оценки опираются не на официальную статистику странового уровня, а на данные по конкретным проектам, реализуемым китайскими компаниями в России. По итогам 2017 года таких проектов было 56.
Китайский портфель
Свыше 62% инвестиций приходится на проекты в сфере энергетики и добычу полезных ископаемых, из которых на нефтегазовый сектор приходится свыше половины. Уже сейчас Китай занимает до 20% от общего объема поставок СПГ, и эта цифра, по прогнозам Министерства энергетики РФ, будет только расти.
При этом существенная доля этих инвестиций приходится на единицы знаковых проектов, таких как "Сила Сибири", "Ямал-СПГ" или покупка акций "Сибура". Эти знаковые проекты реализуются в энергетической сфере и помогают обеспечить необходимую инфраструктуру и выход на рынок Азиатско-Тихоокеанского региона, на долю которого уже сейчас приходится более 80% экспорта российского сжиженного газа.
Большая часть поставок топлива в рамках этих проектов уже законтрактована. Масштаб этих проектов и их политическая значимость держат их на виду, всегда на первом плане. А вот где остальные десятки проектов и десятки миллиардов долларов? Короткий ответ будет — везде.
Например, за последние пять лет китайские компании вложили около $6 млрд в сельскохозяйственный сектор в России.
И речь идет не только о резонансной сделке по сдаче земли китайским фермерам на Дальнем Востоке России в аренду на весьма привлекательных для китайских инвесторов условий, но и о новых проектах в сельскохозяйственной сфере в Южном федеральном округе, продукция которых будет предназначена исключительно для реализации на китайском рынке.
Кроме того, поскольку одним из направлений курса Made in China 2025, запущенного в 2015 году, является развитие высокотехнологических отраслей и фармацевтики Китая, ожидается прирост инвестиций в этой сфере. По оценкам Российско-китайского фонда прямых инвестиций, было объявлено о запуске совместных проектов в сфере биотехнологий, производства высокотехнологичного оборудования и фармацевтики на сумму почти $3 млрд.
Прошедший Восточный экономический форум добавил к портфелю российско-китайских проектов еще несколько многомиллионных проектов, в основном в энергетической сфере, по освоению месторождений в Сибири, но наиболее знаковым в этот раз является создание совместного предприятия в сфере электронной торговли между китайским гигантом Alibaba Group и российской Mail.ru Group. Главная цель проекта — продвижение товаров из Китая на российском рынке.
Китайские инвестиции в России вполне реальны, причем их существенно больше, чем это видно из официальной статистики.
Причина расхождений — непрозрачная структура каждого отдельного проекта, предполагающая комбинацию акционерного и долгового финансирования и вовлекающая компании различных юрисдикций.
Далеко не каждый проект попадает в фокус внимания, но однозначно одно: участие Китая в российской экономике стремительно возрастает. Конечно, Россия вряд ли столкнется с теми же сложностями, с которыми столкнулись Малайзия или Шри-Ланка, все-таки речь идет об экономике другого масштаба и стране другого геополитического значения. Вместе с тем именно сейчас, когда Россия становится гораздо нужнее Китаю, чем это было еще год назад, сложились предпосылки для того, чтобы цели по наращиванию китайских инвестиций и торгового оборота могли быть достигнуты на более благоприятных для России условиях.
Обострившаяся ситуация на международной арене, торговые и идеологические войны с США привели к сближению России и Китая, ищущих друг в друге стабильного партнера. Для России Китай — альтернативный рынок нефти и газа, ключ к развитию Дальнего Востока и Арктики. Для Китая Россия — уже не только источник ресурсов, но и проводник в Центрально-Азиатском регионе и перспективный рынок.
Вынужденная диверсификация экономических связей выступает своеобразной подушкой безопасности, которая помогает и России, и Китаю сбалансировать риски и обеспечить выход на новые рынки. Такое альтернативное сотрудничество уже стало драйвером политического, инвестиционного и торгового партнерства, и в ближайшее время разногласия обеих стран с Западом неизбежно приведут к усилению двусторонних связей и скажутся на архитектуре регионального взаимодействия.
