Доктор филологических наук Максим Кронгауз и участник программы отбора в космонавты и выпускник МАИЯ Денис Прудник в рамках проекта ТикТока #ТехнарьИлиГуманитарий поговорили о том, нужен ли космос гуманитариям и гуманитарии космосу.
Максим Кронгауз: Мне сказали, что вы участвуете в отборе в космонавты. Как это происходит? Какие качества учитываются? Важно ли как человек общается, как разговаривает, коммуникабельный ли он?
Денис Прудник: В начале космической эры в космонавты могли попасть только военные летчики, сейчас ситуация несколько другая. С 2012 года у нас в стране реализован открытый отбор в отряд космонавтов, и фактически любой житель нашей страны, который соответствует минимальным требованиям, может попытаться стать космонавтом. Я, собственно, два раза подавал в отбор, пока не прошел, но у меня еще есть запас времени, так что, надеюсь, еще стану космонавтом. Процедура сама по себе довольно проста, нужно собрать медицинские документы, затем пройти очный отбор, где уже профессионалы оценивают, сможете ли вы стать космонавтом.
Максим Кронгауз: А вот интересно, раньше космонавты были ведущей кастой, попасть в космонавты мечтали все маленькие дети. Постепенно космонавтов становилось больше, и теперь, по сути, достаточно заплатить какие-то большие деньги и можно стать космическим туристом. Как профессионалы-космонавты относятся к таким любителям?
Денис Прудник: Это, кстати, частый вопрос на моих лекциях. «Зачем мне готовиться 10 лет, если я могу просто подать документы, заработать деньги и полететь?» Но стоит понимать, что работа космонавтом — это больше, чем просто слетать в космос и посмотреть оттуда на планету. Космонавты — это крупные ученые, которые занимаются фактически научными исследованиями в интересах всего человечества. Они проводят большое количество научных экспериментов на орбите, и им нужна глобальная сложнотехническая подготовка. Космический турист летит, условно говоря, в отпуск в космическое пространство.
Максим Кронгауз: Давайте задам вам важный вопрос про космос. А зачем он нам?
Денис Прудник: Например, вот мы сидим в интернете, вы — на даче, я — в отеле в другом городе, и мы можем общаться. Одно из применений космонавтики в нашей жизни — это глобальное развитие цифровых технологий: интернет, связь, телефоны, микропроцессоры — все, что помогает нам общаться. Если говорить более глобально, именно космос, это единственная профессия, которая помогает всему человечеству развиваться. Космос является таким вызовом, в частности, проект международной космической станции, он идет вразрез всей политике. Для меня это такой вызов всему обществу: мы должны стремиться в космос и забыть про разного рода границы, которые мы искусственно создали на Земле.
Максим Кронгауз: А есть шансы действительно достичь каких-то планет? Организовать палаточный городок. На Марс вот все собираются.
Денис Прудник: К сожалению, человек как вид не готов к перелету на Марс из-за высокой радиации на трассе перелета Земля—Марс. Эта радиация может просто убить, мы пока не умеем от нее защищаться. Что касается других планет и Луны, например, которая является естественным спутником Земли, то здесь, думаю, в районе 2040—2045 года будет создана колония, потому что все страны в этом направлении активно движутся, и, что меня лично радует, это то, что они стараются двигаться именно вместе.
Максим Кронгауз: Отвлечемся. Вот тут кто-то спрашивает: «Я сварщиком работаю, а для чего мне было школу заканчивать?». Знаете, с образованным сварщиком приятно общаться. А для профессии школа мало, что дает. С образованием много проблем, мы в жизни учим то, что нам не пригождается. Значит ли это, что не надо было учить? Не знаю, что-то, наверное, нет, а что-то все-таки дает знание, и это знание важно, даже если я его в жизни не применяю. Задам вопрос вам, Денис, а вот когда отборщики оценивают космонавтов, учитывают ли знание языка, коммуникабельность, умение разговаривать? Именно владение языком, хорошо ли он сходится с людьми?
Денис Прудник: Действительно, когда космонавта отбирают проходит очень серьезная стадия психологического отбора, но также при зачислении в отряд вы сдаете экзамены по русскому и английскому языку (как два основных языка МКС), и, конечно, вас проверяют на адекватность разговора, потому что если вы не можете связать три слова, то вряд ли, общаясь с ЦУПом по радиоканалу, когда вы только слышите собеседника, вы сможете понять, что вам делать. Это очень важный момент, даже если вы будете талантливым инженером, но вы не умеете при этом нормально говорить, то вряд ли станете космонавтом, потому что коммуникативность — это важный аспект, в том числе при общении с коллегами, которые находятся с вами на борту.
Максим Кронгауз: Еще вопрос задам, довольно бессмысленный, но спрошу, вернусь к нашему проекту в целом. Нужны гуманитарии в космосе или нужны только технари? Когда потребуются гуманитарии в космосе не как туристы, а как профессионалы, если сейчас, на текущем этапе, они не нужны?
Денис Прудник: На самом деле, год назад я бы ответил, что нет, не нужны, потому что нужны технари, но я задумался, что раз мы подходим к эре космического туризма, то, наверное, в скором времени понадобятся такие люди, которые будут снимать разного рода контент в космическом пространстве. Космонавты, к сожалению, все-таки не блогеры, снимать контент правильно, наверняка, не умеют. Думаю, в ближайшем будущем, в каждом экипаже, вполне пригодятся люди-гуманитарии, которые будут писать сценарии, снимать ролики и так далее. Это я навскидку выделил одну такую касту.
Максим Кронгауз: Я бы сказал, что гуманитарии нужны для баланса умственных сил. Хочу задать еще вопрос важный, на самом деле, для всех людей. Какие загадки, тайны прячет от нас космос?
Денис Прудник: Если идти далеко в космос, можно много всего найти. Мы пока продвинулись крайне недалеко от родной планеты, и дальше нас наверное ждут глобальные потрясения, и эти самые потрясения в виде красивых картинок, интересных фундаментальных процессов, о которых никто так красиво не напишет как гуманитарии. Сейчас это, скорее, фантасты, а в будущем, когда мы будем летать дальше в космос, нужны будут люди, которые смогут это фиксировать и в истории оставлять. Здесь роль гуманитария будет в том, чтобы передать посыл, настрой тем, кто это увидит потом.
Максим Кронгауз: А я все-таки хочу сказать о тайне, которую мы ждем пока безуспешно, о том, есть ли другая жизнь в космосе, найдем ли ее когда-то и найдет ли она нас. В этом случае, если столкнемся с другой жизнью, как вы себе видите такой контакт? Не нужны ли будут гуманитарии, наверное, прежде всего, психологи, лингвисты, политологов постараемся не допустить.
Денис Прудник: Я себе вижу контакт почему-то только с радужной стороны, что мы будем дружить, хотя фильмы нам как раз показывают другую сторону. И тут точно у гуманитариев будет важная роль. Когда мы увидим другую жизнь, вряд ли они будут разговаривать на наших языках, поэтому нужны будут люди, которые в этом разбираются.
Максим Кронгауз: Мне кажется, еще один очень печальный исход — это если контакт состоится, но мы его не заметим, или если мы встретимся, но не поймем друг друга.
Какими бы специфичными и узко профессиональными ни были сферы, не найдется той, которую можно было бы назвать исключительно технической или гуманитарной. Казалось бы, пока космос остро не нуждается в гуманитариях, но нельзя исключать возникновения такой необходимости в будущем.
