Этическое лидерство предполагает внешнее и внутреннее проявление — демонстрацию и интернализацию. Формат демонстрации — про предъявление определенных паттернов, связанных с лидерством. Интернализация означает, что эти паттерны становятся частью вашей личности и внутреннего этического кода, это также гармония вашего внешнего образа с тем, что вы думаете и во что верите.
Оба этих фактора важны. Если вы придерживаетесь высоких этических стандартов, но не обращаете внимания на аспект их демонстрации, то вы не становитесь этическим лидером. Лидеру очень важно демонстрировать образцы поведения. Мы «социальные животные». Мы повторяем паттерны, которые видим, — либо потому что они нам нравятся, либо потому что они исходят от авторитетных людей или институций.
Чем опасна декларация ценностей без их внутреннего принятия?
Проблемы начинаются, если есть разрыв: я демонстрирую одно, но делаю это не искренне, а просто потому что это социально приемлемое, одобряемое поведение, которое мне внутри вообще-то неблизко. Такое тоже бывает: наверное, это не самая большая трагедия, если человек во всем пытается следовать каким-то социальным нормам. Однако можно вспомнить контрпример нацистской Германии.
Проблема в том, что в этой ситуации люди могут почувствовать: то, что вы демонстрируете как лидер, не соответствует вашим настоящим убеждениям. И это гораздо более опасная вещь, чем если бы вы не пытались этого демонстрировать. Если люди понимают, что вы лжете, это порождает цинизм. Одна из главных проблем современного мира, но не только России –– это высокий уровень корпоративного цинизма. Люди внизу склонны считать, что их начальники, владельцы их компаний, думают только о том, чтобы обогатиться. И склонны полагать, что все разговоры об этике, уважении и ESG –– это все лапша на уши, с помощью которой те пытаются скрыть свои истинные хищнические намерения.
Лучше не объявляйте, что вы преследуете эти ценности, лучше не вводите этический кодекс в своей организации, если вы не готовы ему следовать.
Как публичная ложь лидера порождает цинизм?
Сегодня много говорят об обществе постправды. Помню, когда я впервые услышал это определение, оно вызывало у меня некоторые затруднения. Популярный тезис, что люди хотят верить в то, что им нравится, –– это вообще-то свойство человеческой природы на протяжении всего существования. На практике это выражается в склонности человека к подтверждению его изначальных представлений (confirmation bias). Доказано, что люди сознательно вылавливают из общего потока информации только ту, которая подтверждает их первоначальную гипотезу. В этом смысле мы все предвзяты.
На мой взгляд, под обществом постправды надо понимать общество, в котором люди могут безнаказанно врать. Получается, люди, которые постоянно и нагло лгут, могут беспрепятственно процветать. Солгавший человек может не видеть реакции того, кому он соврал, может не понять, что тот знает или понял, что ему солгали. И тогда он думает: «О, я сказал — и ничего не произошло, мой сотрудник пошел и стал делать то, что я сказал!». На мой взгляд, их ждет глубокое разочарование.
В конечном счете это приводит к тому, что руководитель сталкивается ровно с таким же отношением к себе. Люди могут до поры до времени молчать, потому что боятся последствий, боятся потерять работу. Но внутри это будут уже другие люди: они уже отвели этому руководителю свое место в иерархии.
Почему в России лидеры редко публично признают свои ошибки?
Культура признания ошибок нехарактерна для российского общества. У нас очень маскулинная культура: приветствуются люди, которые не ошибаются и которые часто не останавливаются в выборе средств. Такое поведение рассматривается как признак силы. Причем люди могут их публично осуждать, а на самом деле думать: «Какой молодец, пошел по головам и решил все свои проблемы». Более того, я даже вижу, что это выражается в отношении к противоправным действиям. Люди считают: «Да, он нарушил законы, но он исходил из целесообразности и достиг своей цели!». Это важная часть нашей культуры, которую мы унаследовали еще с досоветских времен и которая довольно крепко в нас въелась.
В одном из своих недавних выступлений я размышлял о том, в какой момент руководителю надо уходить. И пришел к выводу, что многие лидеры по понятным причинам боятся подобных изменений: им страшно как переходить из одной организации в другую, так и заканчивать свою карьеру перед выходом на заслуженный отдых. Мы видим множество примеров того, как руководитель организации всеми правдами и неправдами цепляется за то, чтобы остаться. Обычно он аргументирует это тем, что у него больше всего опыта, что любые изменения приведут как минимум к потрясениям в организации, а как максимум — к тому, что она может проиграть конкурентам.
Если сотрудники чувствуют неискренность лидера, это приводит к взрыву цинизма.
Этот страх часто бывает заметен и на уровне действий. Руководитель выжигает поле вокруг себя: все люди, которые потенциально создают для него угрозу, обладая сопоставимыми с его компетенциями, или просто удаляются из компании, или им создаются определенные препятствия для профессионального роста. Понятно, что такая ситуация противоречит интересам компании, несмотря на то, что все свои действия такой руководитель объясняет именно этими интересами.
В западной литературе о лидерстве сейчас все больше говорится о таком важном качестве руководителя, тоже совершенно не характерном для российской культуры, как humility. Для передачи всего смысла перевести на русский язык его можно как придавливание, смирение собственного эго. А второе важное качество для лидера –– это любопытство. Можете себе представить, как это воспринимается в России? В нашей стране лидер должен быть Гераклом, от него ждут победы во всех битвах, на лице у него не может быть и тени сомнения. Считается, что смирение собственного эго –– это удел слабых, рефлексирующих личностей, а любопытство –– это вообще удел детишек.
В России это по-прежнему страшно режет ухо: ведь если в нашей культуре Акела промахнулся, то он больше не может быть вождем стаи, его нужно сбросить со скалы.
В действительности же, как показывают исследования, отношение людей к руководителю серьезно улучшается, если они видят, что их лидер тоже может демонстрировать слабость, что он такой же живой человек, у него могут быть ошибки и слабости. Меня могут сейчас освистать, потому что пока это не наш вариант, но эта тенденция в российском обществе развивается. Причем это не публичная демонстрация слабостей, а именно отказ от концепции «железного человека без чувств и эмоций». В некоторых контекстах и культурах сегодня это признак силы, а не слабости.
